— А знаю, — пленник еле заметно улыбнулся. — Когда у Кромки стоишь, многое видишь.

— И что ты видишь?

— Что ты — не Левота. Ты своих не продаешь.

— Есть такое, — согласился Сергей. — Но ты мне не свой. Говори пока, а там посмотрим.

Хотя на самом деле он уже решил. И не сомневался, что это решение не понравится наместнику. А уж кандидату в тысяцкие Левоте — и подавно.

И все же ошибся Поджар. Когда сказал, что Сергей не мстителен. Кардинально ошибся. Просто бывший князь-воевода еще в прошлой жизни вышел из того возраста, когда мстят исключительно исполнителям.

Глава 9

Глава девятая. Справедливость по-новгородски

К воротам тысяцкого Людина конца Житовида Сергей подъехал утром следующего дня. Не один. С восемью десятками дружинников, конных и оружных. С собственным развернутым знаменем, на котором прыгал на ветру гривастый морской конь — красный на синем.

Остановить его не рискнул никто: ни стража Людина конца, ни тем более стража конца Загородского, разделявшего Неревский и Людин. Княжьи дружинники в Детинце тоже препятствовать не стали. Во-первых, наверняка узнали знамено, во-вторых, самому Детинцу Сергей никак не угрожал, да и не стал бы. За ними же великий князь.

А вот наместнику о происшедшем наверняка доложили.

Но пока тот раскачается, дело будет уже сделано.

Подъехали. По знаку Сергея ехавший рядом Дёрруд привстал на стременах и, резко выдохнув, метнул в дубовые, усиленные бронзой ворота швырковое копье. Хорошо вошло. На полную пядь.

Сторож в башенке немедленно заколотил в било. Над воротами показалась голова в косовато сидящем шлеме.

— Чего на… — начала голова, но оценив, пусть и с задержкой, диспозицию, быстренько спряталась.

Примерно через минуту наверху появился персонаж посолиднее. С двумя воями поддержки. Но повел себя немногим лучше:

— Кто такие? Зачем тут? Вот я сейчас в набат ударю!

— По башке себя ударь, межеумок! — гаркнул в ответ Наслав, которому было поручено вести переговоры. — Хозяина своего зови, как его там… Живодера, что ли! Скажи: княжич варяжский Вартислав Дерзкий требует его сюда немедля! Ответ за татьбу держать!

— Это по какому такому праву какой-то варяг от господина тысяцкого чего-то там требует, ты, горлодер? Да знаете ли вы…

— Машег, щелкни ему по шлему, — попросил Сергей. — Только не сильно. Мы с ним не договорили.

Банг!

Голова новгородца дернулась, и он умолк.

— Следующая — в глаз, — пообещал Сергей, лишь немного повысив голос.

Но на стене он был услышан.

— Тысяцкого зови! — потребовал Сергей. — Или он приходит со мной говорить, или я прихожу к нему.

Но звать не пришлось. На забороло вскарабкался новый переговорщик. И не один, а в компании с несколькими десятками воев, которые тут же распределились по стене.

— Ты забылся, варяг!

Раньше Сергей с Левотой не встречался, но узнал сразу. По общему описанию и по характерному щербатому оскалу.

— Ты забылся! С Господином Новгородом решил повоевать?

— Ого! На ловца и зверь бежит! — Сергей засмеялся. — Левота! Ты-то мне и нужен! Выходи, боярин! Буду с тебя виру кровью брать!

— Сейчас ее с тебя возьмут! — пообещал Левота. — Народ городской придет — все вы кровью умоетесь!

— А при чем здесь народ? — демонстративно удивился Сергей. — У меня на люд новгородский обиды нет! И на Людин конец тоже! Это ты, тварь беззубая, меня подло убить пытался! Слышишь, люд новгородский! — Сергей повысил голос, потому что уже начали прибывать местные. Пока в качестве зрителей. И хотелось бы, чтобы они в этом качестве и оставались. — Знай, люд новгородский, боярин этот, Левота, тварь подлая и трусливая, о делах торговых поговорить меня пригласил! Словом своим купеческим поклялся! А сам вместо себя нурманских головорезов заслал! Вместо себя! На торговые переговоры! И знамо мне: не первый я такой, кого он на честных переговорах погубить вздумал!

Вот так, по самому больному. Тут каждый третий если не купец, то хотя бы лавочник, своим товаром торгующий.

— Так с тобой разве не такие же нурманы? — крикнул кто-то с улицы.

— Не такие! — Сергей привстал, пытаясь разглядеть крикуна. — Не такие. Лучше! Потому мои нурманы здесь со мной, а его, — Сергей показал на Людоту, — в подвале у наместника сидят, ждут суда справедливого! А что это за суд, если слугам за хозяйскую волю одним ответ держать? А хозяин, вот он! — голос Сергея разошелся вокруг, набрал звонкость и силу, будто на поле битвы. — Вот он, пес лживый и подлый! Дрожит от страха и думает, как бы так сделать, чтобы мне вашу кровь, люд новгородский, отдать вместо своей! Продать, как тех нурманов! Как он подручника своего Поджара… Знаете такого? Вот он его вместо себя хотел отдать! На казнь и муки! За то, что волю своего господина исполнял! По правде ли это, люд новгородский⁈

Сергей сделал паузу, и в нее немедленно вклинился Левота.

— Лжа все! — заорал он. — Выдумки! Гоните его! Бейте! Разбойник он!

— Вот и я о чем говорю! — Тренированный голос Сергея покрыл вопли боярина. — Поджар этот ко мне прибежал! Казни меня за господина, просил! Только родню тронуть не дай! А этот кричит: нет никакого Поджара! Вот скажите мне: знаете Поджара или я его придумал?

— Знаем Поджара! — закричали в толпе. — Знаем! Первый подручник у Левоты!

— Вот! — подхватил Сергей. — Слышишь, облуд, что люд новгородский говорит! Выходи, подлюга, ответ держать! Не хочу ворота вышибать и людей зазря губить за тебя, тварь лживую!

Пока Сергей взывал к справедливости, вторая сторона активно готовилась к обороне. Забороло заполнилось людьми тысяцкого, а улица — новгородцами. В основном — здешними, Людина конца.

Появился наконец сам тысяцкий Житовид. Взобрался наверх с помощью подручных, встал с сыном рядом.

Городской люд зашумел, придвинулся. Задние напирали на передних. Передние же вперед не спешили. Никому не хотелось поймать случайную стрелу, когда начнется заварушка.

— Ты кто такой? — крикнул тысяцкий. — Зачем тут?

Сергей не сомневался, что вопрос риторический. Старику уже наверняка доложили, кто он и что требует.

Но Сергей хамить не стал. Назвался. И повторил обвинение.

— Сына не отдам! — сипло каркнул тысяцкий. — Разберу, есть ли на нем вина! Коли все так, как ты сказал: заплачу откупное! Если вранье — ты заплатишь!

В принципе, разумное предложение. Сергей, конечно, сильно сомневался, что разбор будет. Поджара объявят лгуном — и вопрос исчерпан. И наместник точно такой вариант поддержит. Ему проблемы не нужны. Максимум, чего удастся добиться, это прокатить Левоту на выборах в неревские тысяцкие. Но устраивать резню после того, как ему сделали внятное предложение, Сергей тоже не планировал. Тем более надеяться на то, что противник сам начнет драку и тем примет ответственность за последующее, больше не стоит.

— Что ж, — сказал он. — Пусть будет так, как ты сказал. И прими мои соболезнования твоему горю.

— Какому еще горю? — удивился Житовид.

— Ясно какому! Когда твой сын — не муж, а трусливая лживая шавка! За спиной тебя, старика, прячется! А тебя не станет, мамке под юбку залезет. Такой сын — великое горе, старик! — И, разворачивая Мара, бросил своим: — Уходим!

— Что? Что ты сказал, мальчишка⁈ — возмущенно заорал Левота. — Да ты сам трус и лжец!

Ну надо же. Такой взрослый дядя, а так легко повелся.

Сергей глянул через плечо:

— Глядите-ка! Как женовидный ротиком беззубым нам плямкает. Верно, прельстить хочет? Не повезло сучке. У нас по этой части никого нет, — произнес он по-нурмански.

Дружинники грохнули. Хорошая шутка помогает сбросить напряжение.

— Что, что он сказал? — воскликнул кто-то в толпе новгородцев.

— А ну стой, щенок варяжский! — заорал Левота. — Стой, трус, кусок дерьма!

Мар недовольно ржанул, когда всадник заставил его развернуться на месте.

— Может, я и ошибся, — произнес Сергей во внезапно наступившей тишине. — Может, в тебе, Левота, осталось чуток храбрости. Что ж… — Сергей с ловкостью степняка стек с седла на мощенную деревом землю. — Ты и я. И пусть боги решат, кому из нас уйти за Кромку!